Постановление
Страсбург, 3 февраля 2011 г.
По делу «Игорь Кабанов против Российской Федерации» Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса, Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Элизабет Штейнер,
Ханлара Гаджиева,
Дина Шпильманна,
Сверре-Эрика Йебенса, судей,
а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 13 января 2011 г.,
вынес в указанный день следующее Постановление:
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
6. Заявитель родился в 1966 году и проживает в г. Архангельске.
7. Заявитель, в то время являвшийся адвокатом, выступал в качестве защитника Р.
8. 5 августа 2003 г. Приморский районный суд г. Архангельска под председательством судьи В. отстранил заявителя от исполнения обязанностей защитника Р. Районный суд установил, что заявитель действовал в нарушение Уголовно-процессуального кодекса и Кодекса профессиональной этики адвоката. Суд, в частности, отметил:
«Настойчивые и неоднократные утверждения [заявителя] о том, что он оказывал юридическую помощь свидетелям Н. и С. и в то же время выступал в качестве защитника Р... свидетельствуют о том, что [заявитель], в нарушение формальных требований Уголовно-процессуального кодекса, оказывал юридическую помощь и выступал в качестве защитника в отношении лиц, интересы которых противоречат друг другу. Таким образом, продолжение исполнения [заявителем] обязанностей защитника Р. в судебном разбирательстве или оказание юридической помощи Н. и С. невозможно».
9. 26 сентября 2003 г. районный суд признал Р. виновным в соответствии с предъявленным обвинением.
10. 16 декабря 2003 г. Архангельский областной суд отменил обвинительный приговор, вынесенный Р., и возвратил дело на новое рассмотрение. Рассмотрев жалобу, суд также оставил без изменения определение от 5 августа 2003 г.
11. 22 декабря 2003 г. заявитель просил президиум областного суда о пересмотре в порядке надзора судебных решений об отстранении его от исполнения обязанностей Р.
12. 2 февраля 2004 г. судья областного суда A. отклонил указанную жалобу. В частности, судья отметил следующее:
«Возвращаю вашу жалобу на... определения от... 5 августа 2003 г. и 16 декабря 2003 г. без рассмотрения по существу. [Причина этого заключается в том, что] Приморский районный суд Архангельской области начал рассмотрение дела Р. 22 января 2004 г., и не представляется возможным проверить законность и обоснованность указанных решений».
13. 9 февраля 2004 г. заявитель подал жалобу на судей, участвовавших в разбирательстве по уголовным обвинениям против Р., утверждая, что они нарушили правила уголовного процесса, отказав в рассмотрении его надзорной жалобы на решение от 5 августа 2003 г. Жалоба была направлена председателю Верховного Суда Российской Федерации, а копия была направлена председателю Архангельского областного суда. Заявитель просил о вмешательстве председателя, которое, по его мнению, ускорило бы реагирование Архангельского областного суда на его надзорную жалобу.
14. В своей жалобе заявитель допустил, в частности, следующие высказывания:
«...Судьи A. и В. привыкли “совместно окучивать ниву правосудия” в прокуратуре Архангельской области, и, по-видимому, они “продолжают свои совместные усилия в настоящее время” в Архангельском областном суде...
...По моему мнению, или судья A. недостаточно знаком с законом, что печально, или судья A. намеренно и сознательно ограничивает мой доступ к суду, что печально вдвойне...
...2 февраля 2004 г. я получил абсолютно незаконную “отписку” от судьи A...
...[Судья A.] мог бы отклеить свою заднюю часть от [своего] кресла и доставить ее в помещение Приморского районного суда...
...Иначе за что судья A. получает такую зарплату, которую я обеспечиваю в качестве налогоплательщика?..
...Но судья A. просто отбросил мою [жалобу] в порядке надзора, и, поступая так, он серьезно нарушил уголовно-процессуальное законодательство и мои конституционные права...
...Думаю, что один телефонный звонок из Верховного Суда Российской Федерации будет достаточным для того, чтобы Архангельский областной суд рассмотрел мою жалобу по существу...»
15. Председатель Верховного Суда направил жалобу заявителя в Архангельский областной суд для принятия мер. Председатель Архангельского областного суда направил жалобу в Совет Адвокатской палаты Архангельской области (далее – Совет), ссылаясь на то, что вышеизложенные высказывания являются оскорбительными и несовместимыми с Кодексом профессиональной этики адвоката. Он указал следующее:
«По нашему мнению, [жалоба заявителя] содержит замечания, которые являются оскорбительными и бестактными по отношению к ряду судей Архангельского областного суда.
Мы считаем, что содержание и тон жалобы являются недопустимыми.
По нашему мнению, ссылка в жалобе [заявителя], адресованной председателю Верховного Суда России, на то, что... решение по его надзорной жалобе может быть принято по телефонному звонку...
свидетельствует о том, что он не обладает качествами, необходимыми для его профессии.
[А]двокаты должны быть при любых обстоятельствах тактичными и корректными по отношению к противной стороне и должностным лицам, включая судей. [Они] должны проявлять уважение по отношению к суду и обжаловать [судебные] акты корректно и в соответствии с законом.
С учетом вышеизложенного... прошу дать оценку поведению заявителя и уведомить Архангельский областной суд о принятых мерах».
16. 21 апреля 2004 г. Совет провел дисциплинарное разбирательство. Заявитель не оспаривал оскорбительного характера своих высказываний. Он заявил, что они были спровоцированы предположительно незаконными решениями судей. Совет удовлетворил жалобу и прекратил статус адвоката заявителя с 22 апреля 2004 г. В частности, Совет отметил следующее:
«[Жалоба заявителя], адресованная председателю Верховного Суда России, содержит нетактичные замечания по отношению ряда судей Архангельского областного суда, что составляет нарушение Кодекса профессиональной этики адвоката...
Содержание и тон жалобы [заявителя], адресованной председателю Верховного Суда России, являются недопустимыми.
Ссылка в жалобе [заявителя], адресованной председателю Верховного Суда России, на то, что... решение по его надзорной жалобе может быть принято по телефонному звонку... свидетельствует о том, что он не обладает качествами, необходимыми для его профессии.
[А]двокаты должны быть при любых обстоятельствах тактичными и корректными по отношению к противной стороне и должностным лицам, включая судей. [Они] должны проявлять уважение по отношению к суду и обжаловать [судебные] акты корректно и в соответствии с законом».
17. Заявитель обжаловал решение в суд. Он утверждал, что члены Совета испытывали к нему неприязнь, и их решение представляло собой сведение с ним счетов за его личные взгляды и убеждения. Он также полагал, что дисциплинарное разбирательство проводилось с рядом процессуальных нарушений.
18. 22 июня 2004 г. Октябрьский районный суд г. Архангельска отклонил жалобу заявителя на решение Совета, содержавшую требование о восстановлении его статуса. Заявитель обжаловал решение.
19. 9 августа 2004 г. заявитель просил Архан-
гельский областной суд передать дело на рассмотрение в другой суд. Заявитель утверждал, что любой судья областного суда был бы необъективным по отношению к нему, поскольку первоначальная жалоба, обусловившая дисциплинарное разбирательство против него, была подана председателем этого суда. В тот же день судья M. областного суда отказал в рассмотрении ходатайства заявителя и возвратил ему соответствующие документы. В частности, судья уведомил заявителя о следующем:
«Возвращаю вам ходатайство, содержащее отвод всему составу... Архангельского областного суда, и уведомляю вас о том, что, в соответствии с гражданским процессуальным законодательством, допускается отвод конкретным судьям, назначенным для рассмотрения вашего дела, а не всему составу [суда]».
20. 16 августа 2004 г. Архангельский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение от 22 июня 2004 г. без изменения. Суд отклонил как необоснованное утверждение заявителя о необъективности Совета. Он не усмотрел также процессуальных нарушений в разбирательстве о прекращении статуса адвоката заявителя.
II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА
A. Дисциплинарная ответственность адвоката
21. Кодекс профессиональной этики адвоката (пункт 1 статьи 18) предусматривает, что к адвокату могут быть применены меры дисциплинарной ответственности за нарушение требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и данного Кодекса. Поступок адвоката, который порочит его честь и достоинство или умаляет авторитет адвокатуры, неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем, а также неисполнение решений органов адвокатской палаты влекут дисциплинарную ответственность (пункт 1 статьи 19).
22. Мерами дисциплинарной ответственности могут являться замечание, предупреждение и прекращение статуса адвоката или иные санкции, установленные собранием адвокатской палаты (пункт 2 статьи 18).
B. Статус председателя суда
23. Закон о статусе судей предусматривает в статье 6.2, что в дополнение к исполнению судейских обязанностей председатель суда:
«(1) организует работу суда;
(2) устанавливает правила внутреннего распорядка суда на основе утверждаемых Советом судей Российской Федерации типовых правил внутреннего распорядка судов и контролирует их выполнение;
(3) распределяет обязанности между заместителями председателя, а также… между судьями;
(4) организует работу по повышению квалификации судей;
(5) осуществляет общее руководство деятельностью аппарата суда, в том числе назначает на должность и освобождает от должности работников аппарата суда, а также распределяет обязанности между ними, принимает решение о поощрении работников аппарата суда либо о привлечении их к дисциплинарной ответственности, организует работу по повышению квалификации работников аппарата суда;
(6) регулярно информирует судей и работников аппарата суда о своей деятельности и о деятельности суда; и
(7) осуществляет иные полномочия по организации работы суда».
C. Отвод судье регионального суда и изменение подсудности гражданского дела
24. Гражданский процессуальный кодекс России (статья 21) предусматривает, что в случае отвода судьи либо отвода всего состава суда при рассмотрении дела в региональном суде дело рассматривается в том же суде другим судьей или другим составом того же регионального суда. Дело должно быть передано в Верховный Суд Российской Федерации для определения суда, в котором оно будет рассматриваться, если в региональном суде после удовлетворения заявлений об отводах невозможно образовать новый состав суда для рассмотрения данного дела.
25. Суд передает дело в другой суд, если после отвода одного или нескольких судей либо по другим причинам замена судей или рассмотрение дела в данном суде становятся невозможными. Передача дела в этом случае осуществляется вышестоящим судом (пункт 4 части 2 статьи 33 Гражданского процессуального кодекса России).
26. Определением № 72-Г03-6 от 1 апреля 2003 г. Верховный Суд России удовлетворил ходатайство Читинского областного суда о передаче дела[2] по иску о защите чести, достоинства и деловой репутации, поданному судьей Читинского областного суда. Дело было передано в Иркутский областной суд. В частности, Верховный Суд России отметил следующее:
«...[В] данном случае рассмотрение дела с соблюдением правил подсудности становится невозможным по объективным причинам. Поскольку истец по делу К.И.В. является судьей Читинского областного суда, [этот суд] обоснованно удовлетворил отвод всему составу Читинского областного суда и правомерно на основании пункта 4 статьи 21 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации передал дело в Верховный Суд Российской Федерации для определения подсудности.
В постановлении Конституционного Суда Российской Федерации… от 16 марта 1998 г. отмечено, что «при определенных обстоятельствах (например, если иск в гражданском процессе предъявлен к самому судье либо самим судьей этого же суда или если суд, к подсудности которого отнесено дело, по тем или иным причинам не функционирует) изменение подсудности именно вышестоящим судом не только допустимо, но иногда и необходимо».
Согласно пункту 4 статьи 33 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд передает дело на рассмотрение другого суда, если после отвода одного или нескольких судей либо по другим причинам замена судей или рассмотрение дела в данном суде становятся невозможными. Передача дела в этом случае осуществляется вышестоящим судом».
ПРАВО
I. ВОЗРАЖЕНИЕ ВЛАСТЕЙ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ O ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИИ ПРАВОМ ОБРАЩЕНИЯ В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД
27. Власти Российской Федерации утверждали, что в своих объяснениях Европейскому Суду заявитель использовал бранные выражения. Они содержат серьезные обвинения в адрес властей Российской Федерации. В частности, заявитель охарактеризовал меморандум властей Российской Федерации как «сказку, рассказанную государственными служащими о независимости судей в Российской Федерации». Он также упоминал «гебистский режим Путина» и «кремлевских воров». Власти Российской Федерации полагали, что это составляет злоупотребление правом обращения в Европейский Суд в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции.
28. Европейский Суд напоминает, что, за исключением чрезвычайных случаев, жалоба может быть отклонена в связи со злоупотреблением, только если заявитель сознательно опирается на не соответствующие действительности факты (см. Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу «Акдивар и другие против Турции» (Akdivar and Others v. Turkey), §§ 53 54, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV; Решение Европейского Суда от 6 апреля 2000 г. по делу «I.S. против Болгарии» (I.S. v. Bulgaria), жалоба № 32438/96; и Постановление Европейского Суда по делу «Варбанов против Болгарии» (Varbanov v. Bulgaria), жалоба № 31365/96, § 36, ECHR 2000–X). Кроме того, постоянное использование оскорбительных или вызывающих выражений может быть расценено как злоупотребление правом обращения в Европейский Суд в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 9 июля 2002 г. по делу «Мануссос против Чехии и Германии» (Manoussos v. Czech Republic and Germany), жалоба № 46468/99; Решение Европейского Суда по делу «Дюринже и Грюнж против Франции» (Duringer and Grunge v. France), жалобы № 61164/00 и 18589/02, ECHR 2003–II (извлечения); Решение Комиссии по правам человека от 9 апреля 1997 г. по делу «Стамулакатос против Соединенного Королевства» (Stamoulakatos v. United Kingdom), жалоба № 27567/95).
29. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что высказывания заявителя, упомянутые властями Российской Федерации, отражают его эмоциональное отношение к поведению властей в настоящем деле. Эти высказывания представляют собой оценочные суждения, и в качестве таковых они не могут рассматриваться как «не соответствующие действительности». Что касается их формы, они, с точки зрения Европейского Суда, не могут повлечь вывод о том, что упомянутые высказывания составляют злоупотребление правом обращения в Европейский Суд. Соответственно, возражение властей Российской Федерации подлежит отклонению.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
30. Заявитель жаловался на то, что разбирательство о прекращении статуса адвоката, которое окончилось решением Архангельского областного суда от 16 августа 2004 г., являлось несправедливым. В частности, он утверждал, что любой судья Архангельской области был бы пристрастен по отношению к нему, поскольку дисциплинарное разбирательство против него было возбуждено председателем того же суда. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части предусматривает следующее:
«Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона».
31. Власти Российской Федерации оспорили утверждения заявителя. На их взгляд, разбирательство являлось справедливым. Решение Совета региональной адвокатской палаты было подвергнуто пересмотру независимыми национальными судами на двух уровнях юрисдикции. Разбирательства являлись состязательными и обеспечивали соблюдение принципа равенства сторон и других процессуальных гарантий в рамках понятия справедливого разбирательства дела. Тот факт, что первая жалоба против заявителя была подана председателем областного суда, не является существенным. Председатель отвечает только за организацию работы суда и не может влиять на решения, вынесенные судьями суда. Они также отметили, что заявитель не привел какого-либо подтверждения своего довода, что председателем суда было оказано давление на судей, участвовавших в разбирательствах. Председатель также не осуществлял никаких функций в указанных разбирательствах. Заявитель имел возможность заявить отвод составу суда, который рассматривал его дело. Однако в районном суде он этого не сделал. Что касается разбирательства в областном суде, заявитель не мог заявить отвод по причине пристрастности всего суда. Он мог заявить отвод только тем судьям, которые были назначены для разбирательства дела.
32. Заявитель поддержал свою жалобу.
A. Приемлемость жалобы
33. Поскольку возражение властей Российской Федерации можно понять как указание на то, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в отношении своей жалобы, Европейский Суд отмечает, что заявитель заявил отвод составу областного суда в соответствии с правилами национального гражданского процессуального законодательства и установившейся практикой. Он представил в областной суд письменное ходатайство о передаче рассмотрения кассационной жалобы в другой суд, ссылаясь на то, что судьи областного суда могут быть пристрастны по отношению к нему (см. §§ 24–26 настоящего Постановления).
34. В этой связи Европейский Суд находит лишенным существа утверждение властей Российской Федерации о том, что национальные правила гражданского процесса не предусматривают возможности отвода всему составу суда и что заявитель должен был заявлять отвод каждому судье суда по отдельности.
35. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты.
36. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
37. Европейский Суд напоминает, что требование беспристрастности, содержащееся в пункте 1 статьи 6 Конвенции, имеет два аспекта. Во-первых, суд должен быть субъективно беспристрастен, то есть ни один член суда не должен иметь личной предвзятости или предубеждения. Личная беспристрастность предполагается, пока не получено данных о противоположном. Во-вторых, суд должен быть беспристрастным с объективной точки зрения, то есть обеспечивать достаточные гарантии, исключающие всякое законное сомнение в этом отношении (см., в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда по делу «Дактарас против Литвы» (Daktaras v. Lithuania), жалоба № 42095/98, § 30, ECHR 2000 X).
38. Что касается субъективного теста, Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле не представлено данных, позволяющих предположить личное предубеждение со стороны отдельных судей областного суда.
39. С точки зрения объективного теста, следует определить, имеются ли удостоверяемые факты, которые, тем не менее, могут вызвать сомнения в беспристрастности судей. В этом отношении даже видимость может иметь значение. Самое важное – это доверие, которое суд в демократическом обществе должен вызывать у людей, и в первую очередь у сторон разбирательства (там же, § 32).
40. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что дисциплинарное разбирательство против заявителя было возбуждено Советом региональной адвокатской палаты в ответ на жалобу, поданную председателем областного суда, который, в частности, утверждал, что «[заявитель] не обладает качествами, необходимыми адвокату»[3] (см. § 15 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд, соответственно, не может заключить, что позиция председателя в отношении заявителя являлась нейтральной. Обращаясь в Совет по вопросу возбуждения дисциплинарного разбирательства против заявителя и предполагая, что поведение заявителя несовместимо со статусом адвоката, председатель стал его противником (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 22 декабря 2009 г. по делу «Парлов-Ткальчич против Хорватии» (Parlov-Tkal?i? v. Croatia), жалоба № 24810/06, § 90, где председатель суда, чья беспристрастность была поставлена под сомнение заявительницей, не оказал влияния на гражданское разбирательство против заявительницы)[4].
41. Действительно, председатель не являлся членом состава суда ни на одном из уровней юрисдикции, которые рассматривали жалобу заявителя на решение Совета о лишении его статуса адвоката. Тем не менее Европейский Суд не может принять довод властей Российской Федерации о том, что факт участия председателя в выборе судей и передачи им дела является незначительным.
42. Напротив, учитывая, что председатель фактически возбудил дисциплинарное разбирательство против заявителя и в соответствии со своими организационными и управленческими функциями определил состав суда и передал ему дело, Европейский Суд не может согласиться, что с объективной точки зрения имелись достаточные гарантии, чтобы исключить любое законное сомнение в беспристрастности со стороны суда.
43. Наконец, Европейский Суд отмечает, что областной суд не рассмотрел ходатайство заявителя о передаче дела в связи с возможным предубеждением судей. Вместо того чтобы успокоить заявителя в отношении любых сомнений в отношении предполагаемого отсутствия беспристрастности судей, он отклонил его ходатайство без рассмотрения.
44. С учетом этих обстоятельств Европейский Суд находит, что сомнения заявителя относительно беспристрастности областного суда могут считаться объективно оправданными. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ
45. Заявитель жаловался на то, что он был лишен статуса адвоката за выражение своего мнения. Он ссылался на статью 10 Конвенции, которая в соответствующей части предусматривает следующее:
«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
A. Приемлемость жалобы
46. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Доводы сторон
47. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения было предусмотрено законом. Они ссылались на Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре и на Кодекс профессиональной этики адвоката. Вмешательство преследовало законную цель защиты авторитета правосудия и было необходимым в демократическом обществе. Мера ответственности, примененная к заявителю, не была суровой. Она была соразмерна дисциплинарному проступку, совершенному заявителем.
48. В частности, власти Российской Федерации отметили, что «заявитель не только критиковал процессуальные решения, принятые судьей, он выступил с критическими и непозволительными высказываниями в отношении профессиональных качеств судьи, которые были равноценны личному оскорблению правосудия». Власти Российской Федерации также утверждали, что неэтичные и безосновательные оскорбительные замечания, которые заявитель допустил в письме к председателю Верховного Суда Российской Федерации, могли умалить репутацию судей Архангельского областного суда. Он также просил председателя прибегнуть к так называемому «телефонному правосудию».
49. Что касается способа применения дисциплинарной ответственности, власти Российской Федерации утверждали, что заявителю было обеспечено справедливое разбирательство дела. Его действия были рассмотрены его коллегами из региональной адвокатской палаты. Принципы равенства сторон и состязательности разбирательства были полностью соблюдены. Выводы палаты были подвергнуты судебной проверке. Мера дисциплинарной ответственности соответствовала поведению заявителя. Наконец, заявитель не был лишен статуса адвоката навсегда. Он мог вновь сдать экзамен на присвоение статуса адвоката. В любом случае, он мог выступать в качестве представителя стороны в суде и без статуса адвоката.
50. Заявитель поддержал свою жалобу. Он также утверждал, что его письмо, адресованное председателю Верховного Суда Российской Федерации, носило частный характер. Его содержание не раскрывалось в ходе судебного разбирательства или в иных открытых источниках. Мера дисциплинарной ответственности, примененная к нему, была слишком суровой.
2. Мнение Европейского Суда
51. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривается, что прекращение статуса адвоката заявителя представляло собой вмешательство в его право на свободу выражения мнения, защищаемое пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Не оспаривается, что вмешательство было предусмотрено законом, а именно Законом об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката. Европейский Суд также принимает довод властей Российской Федерации, согласно которому вмешательство преследовало законную цель обеспечения авторитета правосудия в значении пункта 2 статьи 10 Конвенции. Соответственно, остается рассмотреть вопрос о том, было ли вмешательство «необходимо в демократическом обществе».
52. Основополагающие принципы, касающиеся этого вопроса, прочно установились в прецедентной практике Европейского Суда и сводятся к следующему (см., например, Постановление Большой Палаты по делу «Киприану против Кипра» (Kyprianou v. Cyprus), жалоба № 73797/01, § 171–175, ECHR 2005 XIII):
«170. Критерий “необходимости в демократическом обществе” требует разрешения Европейским Судом вопроса о том, отвечало ли обжалуемое вмешательство «настоятельной общественной потребности». Государства-участники располагают определенной свободой усмотрения при оценке наличия такой потребности, однако она сопровождается европейским надзором, охватывающим законодательство и правоприменительные решения, даже принятые независимым судом (см. Постановление Большой Палаты по делу “Бладет Тромсё и Стенсос против Норвегии” (Bladet Troms? and Stensaas v. Norway), жалоба № 21980/93, § 58, ECHR 1999–III; Постановление Большой Палаты по делу “Кумпэнэ и Мазэре против Румынии” (Cump?n? and Maz?re v. Romania), жалоба № 33348/96, § 88, ECHR 2004 XI; и Постановление Европейского Суда по делу “Никула против Финляндии” (Nikula v. Finland), жалоба № 31611/96, § 46, ECHR 2002 II).
171. В частности, Европейский Суд должен определить, была ли мера «пропорциональна преследуемым законным целям» (см. Постановление Европейского Суда от 26 апреля 1979 г. по делу «“Санди таймс” против Соединенного Королевства» (The Sunday Times v. United Kingdom) (№ 1), p. 38, § 62, Series A, № 30, и Постановление Европейского Суда по делу «Шови и другие против Франции» (Chauvy and Others v. France), жалоба № 64915/01, § 70, ECHR 2004–VI). Осуществляя эту задачу, Европейский Суд обязан убедиться, что национальные власти, основываясь на приемлемой оценке соответствующих фактов, применяли стандарты, которые соответствовали принципам, воплощенным в статье 10 Конвенции (см., в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда от 25 ноября 1997 г. по делу «Зана против Турции» (Zana v. Turkey), Reports 1997-VII, pp. 2547–48, § 51). Кроме того, справедливость разбирательства, предоставленные процессуальные гарантии (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда по делу «Стил и Моррис против Соединенного Королевства» (Steel and Morris v. United Kingdom), жалоба № 68416/01, § 95, ECHR 2005–II) и характер и суровость примененного наказания (см. Постановление Большой Палаты по делу «Джейлан против Турции» (Ceylan v. Turkey), жалоба № 23556/94, § 37, ECHR 1999–IV; Постановление Европейского Суда по делу «Таммер против Эстонии» (Tammer v. Estonia), жалоба № 41205/98, § 69, ECHR 2001–I; Постановление Европейского Суда от 27 мая 2003 г. по делу «Скалка против Польши» (Ska?ka v. Poland), жалоба № 43425/98, §§ 41–42; и Постановление Европейского Суда по делу «Лешник против Словакии» (Le?n?k v. Slovakia), жалоба № 35640/97, §§ 63–64, ECHR 2003-IV) являются факторами, которые должны приниматься во внимание при оценке соразмерности вмешательства в свободу выражения мнения, гарантированную статьей 10 Конвенции.
172. Фраза «авторитет правосудия» предполагает, в частности, что суды являются и воспринимаются широкой общественностью в качестве надлежащего места для разрешения правовых споров и определения виновности или невиновности лица, которому предъявлено обвинение в преступлении (см. Постановление Европейского Суда от 29 августа 1997 г. по делу «Ворм против Австрии» (Worm v. Austria), Reports 1997-V, p. 1549, § 40). Доверие, которое суды в демократическом обществе должны внушать обвиняемым, когда речь идет об уголовном разбирательстве, и общественности в целом, находится в зависимости от защиты авторитета правосудия (см., с необходимыми изменениями, в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда от 24 февраля 1993 г. по делу «Фей против Австрии» (Fey v. Austria), Series A, № 255-A, p. 12, § 30).
173. Особый статус адвокатов обеспечивает им центральное место при отправлении правосудия как посредникам между обществом и судами. Такая позиция объясняет обычные ограничения на поведение лиц, принадлежащих к адвокатуре. Принимая во внимание ключевое значение адвокатов в этой сфере, можно правомерно ожидать от них вклада в надлежащее отправление правосудия и, тем самым, поддержания общественного доверия к нему (см. Постановление Европейского Суда по делу «Амихалакиоаэ против Молдавии» (Amihalachioaie v. Moldova), жалоба № 60115/00, § 27, ECHR 2004 III; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Никула против Финляндии», § 45; и упоминавшееся выше[5] Постановление Европейского Суда по делу «Шёпфер против Швейцарии», pp. 1052–1053, §§ 29–30, с дополнительными отсылками).
174. Статья 10 Конвенции защищает не только содержание выраженных идей и информации, но также форму, в которую они облечены. Хотя адвокаты также, без сомнения, имеют право публично комментировать вопросы отправления правосудия, их критика не должна выходить за определенные рамки. Кроме того, свобода выражения мнения адвоката в суде не безгранична, и определенные интересы, такие как авторитет правосудия, достаточно важны, чтобы оправдать ограничения этого права... Европейский Суд ссылается на свою прецедентную практику, согласно которой лишь в исключительных обстоятельствах данное ограничение – даже в виде мягкого уголовного наказания – свободы выражения мнения адвоката может быть признано необходимым в демократическом обществе (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Никула против Финляндии», §§ 54–55)».
53. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель был привлечен к дисциплинарной ответственности за оскорбительные комментарии в отношении двух судей областного суда. Совет региональной адвокатской палаты и впоследствии суды признали, что поведение заявителя несовместимо с Кодексом профессиональной этики адвоката.
54. При таких обстоятельствах Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, было ли достигнуто справедливое равновесие между, с одной стороны, необходимостью обеспечения авторитета правосудия и, с другой стороны, защитой свободы выражения мнения заявителя, действующего в качестве адвоката (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу «Киприану против Кипра», § 177).
55. Европейский Суд отмечает, что национальные власти приняли решение о прекращении статуса адвоката заявителя. Нельзя не признать, что эта мера являлась суровой санкцией. Поведение заявителя отражает недостаточное уважение к судьям областного суда. Тем не менее, хотя комментарии являлись грубыми, они касались способа, которым судьи рассматривали дело, в частности его отстранения от исполнения обязанностей защитника Р. в ходе разбирательства уголовного дела и отказа судей принять меры по его надзорной жалобе, и ограничивались этими вопросами.
56. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации, согласно которому прекращение статуса адвоката заявителя соответствовало серьезности проступка, принимая во внимание возможные альтернативные меры.
57. Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу, что такое наказание было несоразмерно суровым для заявителя и могло оказать сдерживающий эффект на осуществление адвокатами своих обязанностей в качестве защитников. Ранее сделанный Европейским Судом вывод о процессуальной несправедливости разбирательства о прекращении статуса адвоката (см. §§ 40–44) служит подтверждением отсутствия соразмерности.
58. Таким образом, Европейский Суд полагает, что национальные власти не достигли справедливого равновесия между необходимостью обеспечения авторитета правосудия и необходимостью защиты права заявителя на свободу выражения мнения.
59. Европейский Суд, соответственно, заключает, что статья 10 Конвенции была нарушена по причине несоразмерности санкции, примененной к заявителю.
III. ИНЫЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ
60. Наконец, заявитель жаловался со ссылкой на статью 6 Конвенции на то, что ему отказали в вызове нескольких свидетелей с его стороны; и со ссылкой на статью 9 Конвенции на то, что он был наказан за свои убеждения. Он также ссылался на статьи 13 и 14 Конвенции.
61. Однако, рассмотрев представленные материалы, Европейский Суд не усматривает признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
IV. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
62. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
63. Заявитель требовал 1 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.
64. Власти Российской Федерации утверждали, что в связи с тем что права заявителя в соответствии с Конвенцией не были нарушены, его требования о компенсации должны быть полностью отклонены. В качестве альтернативы они предположили, что само установление факта нарушения было бы достаточным возмещением при любом таком нарушении. В любом случае они считали требования заявителя чрезмерными, необоснованными и неразумными.
65. Европейский Суд признает, что нарушение прав заявителя в части пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 10 Конвенции вызвали у него страдания и разочарования – вследствие отсутствия беспристрастности суда и нарушения его права на свободу выражения мнения, – которые не могут быть компенсированы одним лишь установлением факта нарушения Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 11 700 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, обязанность уплаты
Страсбург, 3 февраля 2011 г.
По делу «Игорь Кабанов против Российской Федерации» Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса, Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Элизабет Штейнер,
Ханлара Гаджиева,
Дина Шпильманна,
Сверре-Эрика Йебенса, судей,
а также при участии Сёрена Нильсена, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 13 января 2011 г.,
вынес в указанный день следующее Постановление:
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
6. Заявитель родился в 1966 году и проживает в г. Архангельске.
7. Заявитель, в то время являвшийся адвокатом, выступал в качестве защитника Р.
8. 5 августа 2003 г. Приморский районный суд г. Архангельска под председательством судьи В. отстранил заявителя от исполнения обязанностей защитника Р. Районный суд установил, что заявитель действовал в нарушение Уголовно-процессуального кодекса и Кодекса профессиональной этики адвоката. Суд, в частности, отметил:
«Настойчивые и неоднократные утверждения [заявителя] о том, что он оказывал юридическую помощь свидетелям Н. и С. и в то же время выступал в качестве защитника Р... свидетельствуют о том, что [заявитель], в нарушение формальных требований Уголовно-процессуального кодекса, оказывал юридическую помощь и выступал в качестве защитника в отношении лиц, интересы которых противоречат друг другу. Таким образом, продолжение исполнения [заявителем] обязанностей защитника Р. в судебном разбирательстве или оказание юридической помощи Н. и С. невозможно».
9. 26 сентября 2003 г. районный суд признал Р. виновным в соответствии с предъявленным обвинением.
10. 16 декабря 2003 г. Архангельский областной суд отменил обвинительный приговор, вынесенный Р., и возвратил дело на новое рассмотрение. Рассмотрев жалобу, суд также оставил без изменения определение от 5 августа 2003 г.
11. 22 декабря 2003 г. заявитель просил президиум областного суда о пересмотре в порядке надзора судебных решений об отстранении его от исполнения обязанностей Р.
12. 2 февраля 2004 г. судья областного суда A. отклонил указанную жалобу. В частности, судья отметил следующее:
«Возвращаю вашу жалобу на... определения от... 5 августа 2003 г. и 16 декабря 2003 г. без рассмотрения по существу. [Причина этого заключается в том, что] Приморский районный суд Архангельской области начал рассмотрение дела Р. 22 января 2004 г., и не представляется возможным проверить законность и обоснованность указанных решений».
13. 9 февраля 2004 г. заявитель подал жалобу на судей, участвовавших в разбирательстве по уголовным обвинениям против Р., утверждая, что они нарушили правила уголовного процесса, отказав в рассмотрении его надзорной жалобы на решение от 5 августа 2003 г. Жалоба была направлена председателю Верховного Суда Российской Федерации, а копия была направлена председателю Архангельского областного суда. Заявитель просил о вмешательстве председателя, которое, по его мнению, ускорило бы реагирование Архангельского областного суда на его надзорную жалобу.
14. В своей жалобе заявитель допустил, в частности, следующие высказывания:
«...Судьи A. и В. привыкли “совместно окучивать ниву правосудия” в прокуратуре Архангельской области, и, по-видимому, они “продолжают свои совместные усилия в настоящее время” в Архангельском областном суде...
...По моему мнению, или судья A. недостаточно знаком с законом, что печально, или судья A. намеренно и сознательно ограничивает мой доступ к суду, что печально вдвойне...
...2 февраля 2004 г. я получил абсолютно незаконную “отписку” от судьи A...
...[Судья A.] мог бы отклеить свою заднюю часть от [своего] кресла и доставить ее в помещение Приморского районного суда...
...Иначе за что судья A. получает такую зарплату, которую я обеспечиваю в качестве налогоплательщика?..
...Но судья A. просто отбросил мою [жалобу] в порядке надзора, и, поступая так, он серьезно нарушил уголовно-процессуальное законодательство и мои конституционные права...
...Думаю, что один телефонный звонок из Верховного Суда Российской Федерации будет достаточным для того, чтобы Архангельский областной суд рассмотрел мою жалобу по существу...»
15. Председатель Верховного Суда направил жалобу заявителя в Архангельский областной суд для принятия мер. Председатель Архангельского областного суда направил жалобу в Совет Адвокатской палаты Архангельской области (далее – Совет), ссылаясь на то, что вышеизложенные высказывания являются оскорбительными и несовместимыми с Кодексом профессиональной этики адвоката. Он указал следующее:
«По нашему мнению, [жалоба заявителя] содержит замечания, которые являются оскорбительными и бестактными по отношению к ряду судей Архангельского областного суда.
Мы считаем, что содержание и тон жалобы являются недопустимыми.
По нашему мнению, ссылка в жалобе [заявителя], адресованной председателю Верховного Суда России, на то, что... решение по его надзорной жалобе может быть принято по телефонному звонку...
свидетельствует о том, что он не обладает качествами, необходимыми для его профессии.
[А]двокаты должны быть при любых обстоятельствах тактичными и корректными по отношению к противной стороне и должностным лицам, включая судей. [Они] должны проявлять уважение по отношению к суду и обжаловать [судебные] акты корректно и в соответствии с законом.
С учетом вышеизложенного... прошу дать оценку поведению заявителя и уведомить Архангельский областной суд о принятых мерах».
16. 21 апреля 2004 г. Совет провел дисциплинарное разбирательство. Заявитель не оспаривал оскорбительного характера своих высказываний. Он заявил, что они были спровоцированы предположительно незаконными решениями судей. Совет удовлетворил жалобу и прекратил статус адвоката заявителя с 22 апреля 2004 г. В частности, Совет отметил следующее:
«[Жалоба заявителя], адресованная председателю Верховного Суда России, содержит нетактичные замечания по отношению ряда судей Архангельского областного суда, что составляет нарушение Кодекса профессиональной этики адвоката...
Содержание и тон жалобы [заявителя], адресованной председателю Верховного Суда России, являются недопустимыми.
Ссылка в жалобе [заявителя], адресованной председателю Верховного Суда России, на то, что... решение по его надзорной жалобе может быть принято по телефонному звонку... свидетельствует о том, что он не обладает качествами, необходимыми для его профессии.
[А]двокаты должны быть при любых обстоятельствах тактичными и корректными по отношению к противной стороне и должностным лицам, включая судей. [Они] должны проявлять уважение по отношению к суду и обжаловать [судебные] акты корректно и в соответствии с законом».
17. Заявитель обжаловал решение в суд. Он утверждал, что члены Совета испытывали к нему неприязнь, и их решение представляло собой сведение с ним счетов за его личные взгляды и убеждения. Он также полагал, что дисциплинарное разбирательство проводилось с рядом процессуальных нарушений.
18. 22 июня 2004 г. Октябрьский районный суд г. Архангельска отклонил жалобу заявителя на решение Совета, содержавшую требование о восстановлении его статуса. Заявитель обжаловал решение.
19. 9 августа 2004 г. заявитель просил Архан-
гельский областной суд передать дело на рассмотрение в другой суд. Заявитель утверждал, что любой судья областного суда был бы необъективным по отношению к нему, поскольку первоначальная жалоба, обусловившая дисциплинарное разбирательство против него, была подана председателем этого суда. В тот же день судья M. областного суда отказал в рассмотрении ходатайства заявителя и возвратил ему соответствующие документы. В частности, судья уведомил заявителя о следующем:
«Возвращаю вам ходатайство, содержащее отвод всему составу... Архангельского областного суда, и уведомляю вас о том, что, в соответствии с гражданским процессуальным законодательством, допускается отвод конкретным судьям, назначенным для рассмотрения вашего дела, а не всему составу [суда]».
20. 16 августа 2004 г. Архангельский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение от 22 июня 2004 г. без изменения. Суд отклонил как необоснованное утверждение заявителя о необъективности Совета. Он не усмотрел также процессуальных нарушений в разбирательстве о прекращении статуса адвоката заявителя.
II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА
A. Дисциплинарная ответственность адвоката
21. Кодекс профессиональной этики адвоката (пункт 1 статьи 18) предусматривает, что к адвокату могут быть применены меры дисциплинарной ответственности за нарушение требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и данного Кодекса. Поступок адвоката, который порочит его честь и достоинство или умаляет авторитет адвокатуры, неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем, а также неисполнение решений органов адвокатской палаты влекут дисциплинарную ответственность (пункт 1 статьи 19).
22. Мерами дисциплинарной ответственности могут являться замечание, предупреждение и прекращение статуса адвоката или иные санкции, установленные собранием адвокатской палаты (пункт 2 статьи 18).
B. Статус председателя суда
23. Закон о статусе судей предусматривает в статье 6.2, что в дополнение к исполнению судейских обязанностей председатель суда:
«(1) организует работу суда;
(2) устанавливает правила внутреннего распорядка суда на основе утверждаемых Советом судей Российской Федерации типовых правил внутреннего распорядка судов и контролирует их выполнение;
(3) распределяет обязанности между заместителями председателя, а также… между судьями;
(4) организует работу по повышению квалификации судей;
(5) осуществляет общее руководство деятельностью аппарата суда, в том числе назначает на должность и освобождает от должности работников аппарата суда, а также распределяет обязанности между ними, принимает решение о поощрении работников аппарата суда либо о привлечении их к дисциплинарной ответственности, организует работу по повышению квалификации работников аппарата суда;
(6) регулярно информирует судей и работников аппарата суда о своей деятельности и о деятельности суда; и
(7) осуществляет иные полномочия по организации работы суда».
C. Отвод судье регионального суда и изменение подсудности гражданского дела
24. Гражданский процессуальный кодекс России (статья 21) предусматривает, что в случае отвода судьи либо отвода всего состава суда при рассмотрении дела в региональном суде дело рассматривается в том же суде другим судьей или другим составом того же регионального суда. Дело должно быть передано в Верховный Суд Российской Федерации для определения суда, в котором оно будет рассматриваться, если в региональном суде после удовлетворения заявлений об отводах невозможно образовать новый состав суда для рассмотрения данного дела.
25. Суд передает дело в другой суд, если после отвода одного или нескольких судей либо по другим причинам замена судей или рассмотрение дела в данном суде становятся невозможными. Передача дела в этом случае осуществляется вышестоящим судом (пункт 4 части 2 статьи 33 Гражданского процессуального кодекса России).
26. Определением № 72-Г03-6 от 1 апреля 2003 г. Верховный Суд России удовлетворил ходатайство Читинского областного суда о передаче дела[2] по иску о защите чести, достоинства и деловой репутации, поданному судьей Читинского областного суда. Дело было передано в Иркутский областной суд. В частности, Верховный Суд России отметил следующее:
«...[В] данном случае рассмотрение дела с соблюдением правил подсудности становится невозможным по объективным причинам. Поскольку истец по делу К.И.В. является судьей Читинского областного суда, [этот суд] обоснованно удовлетворил отвод всему составу Читинского областного суда и правомерно на основании пункта 4 статьи 21 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации передал дело в Верховный Суд Российской Федерации для определения подсудности.
В постановлении Конституционного Суда Российской Федерации… от 16 марта 1998 г. отмечено, что «при определенных обстоятельствах (например, если иск в гражданском процессе предъявлен к самому судье либо самим судьей этого же суда или если суд, к подсудности которого отнесено дело, по тем или иным причинам не функционирует) изменение подсудности именно вышестоящим судом не только допустимо, но иногда и необходимо».
Согласно пункту 4 статьи 33 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд передает дело на рассмотрение другого суда, если после отвода одного или нескольких судей либо по другим причинам замена судей или рассмотрение дела в данном суде становятся невозможными. Передача дела в этом случае осуществляется вышестоящим судом».
ПРАВО
I. ВОЗРАЖЕНИЕ ВЛАСТЕЙ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ O ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИИ ПРАВОМ ОБРАЩЕНИЯ В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД
27. Власти Российской Федерации утверждали, что в своих объяснениях Европейскому Суду заявитель использовал бранные выражения. Они содержат серьезные обвинения в адрес властей Российской Федерации. В частности, заявитель охарактеризовал меморандум властей Российской Федерации как «сказку, рассказанную государственными служащими о независимости судей в Российской Федерации». Он также упоминал «гебистский режим Путина» и «кремлевских воров». Власти Российской Федерации полагали, что это составляет злоупотребление правом обращения в Европейский Суд в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции.
28. Европейский Суд напоминает, что, за исключением чрезвычайных случаев, жалоба может быть отклонена в связи со злоупотреблением, только если заявитель сознательно опирается на не соответствующие действительности факты (см. Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу «Акдивар и другие против Турции» (Akdivar and Others v. Turkey), §§ 53 54, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV; Решение Европейского Суда от 6 апреля 2000 г. по делу «I.S. против Болгарии» (I.S. v. Bulgaria), жалоба № 32438/96; и Постановление Европейского Суда по делу «Варбанов против Болгарии» (Varbanov v. Bulgaria), жалоба № 31365/96, § 36, ECHR 2000–X). Кроме того, постоянное использование оскорбительных или вызывающих выражений может быть расценено как злоупотребление правом обращения в Европейский Суд в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 9 июля 2002 г. по делу «Мануссос против Чехии и Германии» (Manoussos v. Czech Republic and Germany), жалоба № 46468/99; Решение Европейского Суда по делу «Дюринже и Грюнж против Франции» (Duringer and Grunge v. France), жалобы № 61164/00 и 18589/02, ECHR 2003–II (извлечения); Решение Комиссии по правам человека от 9 апреля 1997 г. по делу «Стамулакатос против Соединенного Королевства» (Stamoulakatos v. United Kingdom), жалоба № 27567/95).
29. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что высказывания заявителя, упомянутые властями Российской Федерации, отражают его эмоциональное отношение к поведению властей в настоящем деле. Эти высказывания представляют собой оценочные суждения, и в качестве таковых они не могут рассматриваться как «не соответствующие действительности». Что касается их формы, они, с точки зрения Европейского Суда, не могут повлечь вывод о том, что упомянутые высказывания составляют злоупотребление правом обращения в Европейский Суд. Соответственно, возражение властей Российской Федерации подлежит отклонению.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
30. Заявитель жаловался на то, что разбирательство о прекращении статуса адвоката, которое окончилось решением Архангельского областного суда от 16 августа 2004 г., являлось несправедливым. В частности, он утверждал, что любой судья Архангельской области был бы пристрастен по отношению к нему, поскольку дисциплинарное разбирательство против него было возбуждено председателем того же суда. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в соответствующей части предусматривает следующее:
«Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона».
31. Власти Российской Федерации оспорили утверждения заявителя. На их взгляд, разбирательство являлось справедливым. Решение Совета региональной адвокатской палаты было подвергнуто пересмотру независимыми национальными судами на двух уровнях юрисдикции. Разбирательства являлись состязательными и обеспечивали соблюдение принципа равенства сторон и других процессуальных гарантий в рамках понятия справедливого разбирательства дела. Тот факт, что первая жалоба против заявителя была подана председателем областного суда, не является существенным. Председатель отвечает только за организацию работы суда и не может влиять на решения, вынесенные судьями суда. Они также отметили, что заявитель не привел какого-либо подтверждения своего довода, что председателем суда было оказано давление на судей, участвовавших в разбирательствах. Председатель также не осуществлял никаких функций в указанных разбирательствах. Заявитель имел возможность заявить отвод составу суда, который рассматривал его дело. Однако в районном суде он этого не сделал. Что касается разбирательства в областном суде, заявитель не мог заявить отвод по причине пристрастности всего суда. Он мог заявить отвод только тем судьям, которые были назначены для разбирательства дела.
32. Заявитель поддержал свою жалобу.
A. Приемлемость жалобы
33. Поскольку возражение властей Российской Федерации можно понять как указание на то, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в отношении своей жалобы, Европейский Суд отмечает, что заявитель заявил отвод составу областного суда в соответствии с правилами национального гражданского процессуального законодательства и установившейся практикой. Он представил в областной суд письменное ходатайство о передаче рассмотрения кассационной жалобы в другой суд, ссылаясь на то, что судьи областного суда могут быть пристрастны по отношению к нему (см. §§ 24–26 настоящего Постановления).
34. В этой связи Европейский Суд находит лишенным существа утверждение властей Российской Федерации о том, что национальные правила гражданского процесса не предусматривают возможности отвода всему составу суда и что заявитель должен был заявлять отвод каждому судье суда по отдельности.
35. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты.
36. Европейский Суд также отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
37. Европейский Суд напоминает, что требование беспристрастности, содержащееся в пункте 1 статьи 6 Конвенции, имеет два аспекта. Во-первых, суд должен быть субъективно беспристрастен, то есть ни один член суда не должен иметь личной предвзятости или предубеждения. Личная беспристрастность предполагается, пока не получено данных о противоположном. Во-вторых, суд должен быть беспристрастным с объективной точки зрения, то есть обеспечивать достаточные гарантии, исключающие всякое законное сомнение в этом отношении (см., в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда по делу «Дактарас против Литвы» (Daktaras v. Lithuania), жалоба № 42095/98, § 30, ECHR 2000 X).
38. Что касается субъективного теста, Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле не представлено данных, позволяющих предположить личное предубеждение со стороны отдельных судей областного суда.
39. С точки зрения объективного теста, следует определить, имеются ли удостоверяемые факты, которые, тем не менее, могут вызвать сомнения в беспристрастности судей. В этом отношении даже видимость может иметь значение. Самое важное – это доверие, которое суд в демократическом обществе должен вызывать у людей, и в первую очередь у сторон разбирательства (там же, § 32).
40. Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что дисциплинарное разбирательство против заявителя было возбуждено Советом региональной адвокатской палаты в ответ на жалобу, поданную председателем областного суда, который, в частности, утверждал, что «[заявитель] не обладает качествами, необходимыми адвокату»[3] (см. § 15 настоящего Постановления). При таких обстоятельствах Европейский Суд, соответственно, не может заключить, что позиция председателя в отношении заявителя являлась нейтральной. Обращаясь в Совет по вопросу возбуждения дисциплинарного разбирательства против заявителя и предполагая, что поведение заявителя несовместимо со статусом адвоката, председатель стал его противником (см. противоположный пример в Постановлении Европейского Суда от 22 декабря 2009 г. по делу «Парлов-Ткальчич против Хорватии» (Parlov-Tkal?i? v. Croatia), жалоба № 24810/06, § 90, где председатель суда, чья беспристрастность была поставлена под сомнение заявительницей, не оказал влияния на гражданское разбирательство против заявительницы)[4].
41. Действительно, председатель не являлся членом состава суда ни на одном из уровней юрисдикции, которые рассматривали жалобу заявителя на решение Совета о лишении его статуса адвоката. Тем не менее Европейский Суд не может принять довод властей Российской Федерации о том, что факт участия председателя в выборе судей и передачи им дела является незначительным.
42. Напротив, учитывая, что председатель фактически возбудил дисциплинарное разбирательство против заявителя и в соответствии со своими организационными и управленческими функциями определил состав суда и передал ему дело, Европейский Суд не может согласиться, что с объективной точки зрения имелись достаточные гарантии, чтобы исключить любое законное сомнение в беспристрастности со стороны суда.
43. Наконец, Европейский Суд отмечает, что областной суд не рассмотрел ходатайство заявителя о передаче дела в связи с возможным предубеждением судей. Вместо того чтобы успокоить заявителя в отношении любых сомнений в отношении предполагаемого отсутствия беспристрастности судей, он отклонил его ходатайство без рассмотрения.
44. С учетом этих обстоятельств Европейский Суд находит, что сомнения заявителя относительно беспристрастности областного суда могут считаться объективно оправданными. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ
45. Заявитель жаловался на то, что он был лишен статуса адвоката за выражение своего мнения. Он ссылался на статью 10 Конвенции, которая в соответствующей части предусматривает следующее:
«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».
A. Приемлемость жалобы
46. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Доводы сторон
47. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения было предусмотрено законом. Они ссылались на Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре и на Кодекс профессиональной этики адвоката. Вмешательство преследовало законную цель защиты авторитета правосудия и было необходимым в демократическом обществе. Мера ответственности, примененная к заявителю, не была суровой. Она была соразмерна дисциплинарному проступку, совершенному заявителем.
48. В частности, власти Российской Федерации отметили, что «заявитель не только критиковал процессуальные решения, принятые судьей, он выступил с критическими и непозволительными высказываниями в отношении профессиональных качеств судьи, которые были равноценны личному оскорблению правосудия». Власти Российской Федерации также утверждали, что неэтичные и безосновательные оскорбительные замечания, которые заявитель допустил в письме к председателю Верховного Суда Российской Федерации, могли умалить репутацию судей Архангельского областного суда. Он также просил председателя прибегнуть к так называемому «телефонному правосудию».
49. Что касается способа применения дисциплинарной ответственности, власти Российской Федерации утверждали, что заявителю было обеспечено справедливое разбирательство дела. Его действия были рассмотрены его коллегами из региональной адвокатской палаты. Принципы равенства сторон и состязательности разбирательства были полностью соблюдены. Выводы палаты были подвергнуты судебной проверке. Мера дисциплинарной ответственности соответствовала поведению заявителя. Наконец, заявитель не был лишен статуса адвоката навсегда. Он мог вновь сдать экзамен на присвоение статуса адвоката. В любом случае, он мог выступать в качестве представителя стороны в суде и без статуса адвоката.
50. Заявитель поддержал свою жалобу. Он также утверждал, что его письмо, адресованное председателю Верховного Суда Российской Федерации, носило частный характер. Его содержание не раскрывалось в ходе судебного разбирательства или в иных открытых источниках. Мера дисциплинарной ответственности, примененная к нему, была слишком суровой.
2. Мнение Европейского Суда
51. Европейский Суд отмечает, что сторонами не оспаривается, что прекращение статуса адвоката заявителя представляло собой вмешательство в его право на свободу выражения мнения, защищаемое пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Не оспаривается, что вмешательство было предусмотрено законом, а именно Законом об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодексом профессиональной этики адвоката. Европейский Суд также принимает довод властей Российской Федерации, согласно которому вмешательство преследовало законную цель обеспечения авторитета правосудия в значении пункта 2 статьи 10 Конвенции. Соответственно, остается рассмотреть вопрос о том, было ли вмешательство «необходимо в демократическом обществе».
52. Основополагающие принципы, касающиеся этого вопроса, прочно установились в прецедентной практике Европейского Суда и сводятся к следующему (см., например, Постановление Большой Палаты по делу «Киприану против Кипра» (Kyprianou v. Cyprus), жалоба № 73797/01, § 171–175, ECHR 2005 XIII):
«170. Критерий “необходимости в демократическом обществе” требует разрешения Европейским Судом вопроса о том, отвечало ли обжалуемое вмешательство «настоятельной общественной потребности». Государства-участники располагают определенной свободой усмотрения при оценке наличия такой потребности, однако она сопровождается европейским надзором, охватывающим законодательство и правоприменительные решения, даже принятые независимым судом (см. Постановление Большой Палаты по делу “Бладет Тромсё и Стенсос против Норвегии” (Bladet Troms? and Stensaas v. Norway), жалоба № 21980/93, § 58, ECHR 1999–III; Постановление Большой Палаты по делу “Кумпэнэ и Мазэре против Румынии” (Cump?n? and Maz?re v. Romania), жалоба № 33348/96, § 88, ECHR 2004 XI; и Постановление Европейского Суда по делу “Никула против Финляндии” (Nikula v. Finland), жалоба № 31611/96, § 46, ECHR 2002 II).
171. В частности, Европейский Суд должен определить, была ли мера «пропорциональна преследуемым законным целям» (см. Постановление Европейского Суда от 26 апреля 1979 г. по делу «“Санди таймс” против Соединенного Королевства» (The Sunday Times v. United Kingdom) (№ 1), p. 38, § 62, Series A, № 30, и Постановление Европейского Суда по делу «Шови и другие против Франции» (Chauvy and Others v. France), жалоба № 64915/01, § 70, ECHR 2004–VI). Осуществляя эту задачу, Европейский Суд обязан убедиться, что национальные власти, основываясь на приемлемой оценке соответствующих фактов, применяли стандарты, которые соответствовали принципам, воплощенным в статье 10 Конвенции (см., в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда от 25 ноября 1997 г. по делу «Зана против Турции» (Zana v. Turkey), Reports 1997-VII, pp. 2547–48, § 51). Кроме того, справедливость разбирательства, предоставленные процессуальные гарантии (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда по делу «Стил и Моррис против Соединенного Королевства» (Steel and Morris v. United Kingdom), жалоба № 68416/01, § 95, ECHR 2005–II) и характер и суровость примененного наказания (см. Постановление Большой Палаты по делу «Джейлан против Турции» (Ceylan v. Turkey), жалоба № 23556/94, § 37, ECHR 1999–IV; Постановление Европейского Суда по делу «Таммер против Эстонии» (Tammer v. Estonia), жалоба № 41205/98, § 69, ECHR 2001–I; Постановление Европейского Суда от 27 мая 2003 г. по делу «Скалка против Польши» (Ska?ka v. Poland), жалоба № 43425/98, §§ 41–42; и Постановление Европейского Суда по делу «Лешник против Словакии» (Le?n?k v. Slovakia), жалоба № 35640/97, §§ 63–64, ECHR 2003-IV) являются факторами, которые должны приниматься во внимание при оценке соразмерности вмешательства в свободу выражения мнения, гарантированную статьей 10 Конвенции.
172. Фраза «авторитет правосудия» предполагает, в частности, что суды являются и воспринимаются широкой общественностью в качестве надлежащего места для разрешения правовых споров и определения виновности или невиновности лица, которому предъявлено обвинение в преступлении (см. Постановление Европейского Суда от 29 августа 1997 г. по делу «Ворм против Австрии» (Worm v. Austria), Reports 1997-V, p. 1549, § 40). Доверие, которое суды в демократическом обществе должны внушать обвиняемым, когда речь идет об уголовном разбирательстве, и общественности в целом, находится в зависимости от защиты авторитета правосудия (см., с необходимыми изменениями, в числе многих примеров, Постановление Европейского Суда от 24 февраля 1993 г. по делу «Фей против Австрии» (Fey v. Austria), Series A, № 255-A, p. 12, § 30).
173. Особый статус адвокатов обеспечивает им центральное место при отправлении правосудия как посредникам между обществом и судами. Такая позиция объясняет обычные ограничения на поведение лиц, принадлежащих к адвокатуре. Принимая во внимание ключевое значение адвокатов в этой сфере, можно правомерно ожидать от них вклада в надлежащее отправление правосудия и, тем самым, поддержания общественного доверия к нему (см. Постановление Европейского Суда по делу «Амихалакиоаэ против Молдавии» (Amihalachioaie v. Moldova), жалоба № 60115/00, § 27, ECHR 2004 III; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Никула против Финляндии», § 45; и упоминавшееся выше[5] Постановление Европейского Суда по делу «Шёпфер против Швейцарии», pp. 1052–1053, §§ 29–30, с дополнительными отсылками).
174. Статья 10 Конвенции защищает не только содержание выраженных идей и информации, но также форму, в которую они облечены. Хотя адвокаты также, без сомнения, имеют право публично комментировать вопросы отправления правосудия, их критика не должна выходить за определенные рамки. Кроме того, свобода выражения мнения адвоката в суде не безгранична, и определенные интересы, такие как авторитет правосудия, достаточно важны, чтобы оправдать ограничения этого права... Европейский Суд ссылается на свою прецедентную практику, согласно которой лишь в исключительных обстоятельствах данное ограничение – даже в виде мягкого уголовного наказания – свободы выражения мнения адвоката может быть признано необходимым в демократическом обществе (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу «Никула против Финляндии», §§ 54–55)».
53. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что заявитель был привлечен к дисциплинарной ответственности за оскорбительные комментарии в отношении двух судей областного суда. Совет региональной адвокатской палаты и впоследствии суды признали, что поведение заявителя несовместимо с Кодексом профессиональной этики адвоката.
54. При таких обстоятельствах Европейский Суд должен рассмотреть вопрос о том, было ли достигнуто справедливое равновесие между, с одной стороны, необходимостью обеспечения авторитета правосудия и, с другой стороны, защитой свободы выражения мнения заявителя, действующего в качестве адвоката (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу «Киприану против Кипра», § 177).
55. Европейский Суд отмечает, что национальные власти приняли решение о прекращении статуса адвоката заявителя. Нельзя не признать, что эта мера являлась суровой санкцией. Поведение заявителя отражает недостаточное уважение к судьям областного суда. Тем не менее, хотя комментарии являлись грубыми, они касались способа, которым судьи рассматривали дело, в частности его отстранения от исполнения обязанностей защитника Р. в ходе разбирательства уголовного дела и отказа судей принять меры по его надзорной жалобе, и ограничивались этими вопросами.
56. Учитывая вышеизложенное, Европейский Суд не убежден доводом властей Российской Федерации, согласно которому прекращение статуса адвоката заявителя соответствовало серьезности проступка, принимая во внимание возможные альтернативные меры.
57. Соответственно, Европейский Суд приходит к выводу, что такое наказание было несоразмерно суровым для заявителя и могло оказать сдерживающий эффект на осуществление адвокатами своих обязанностей в качестве защитников. Ранее сделанный Европейским Судом вывод о процессуальной несправедливости разбирательства о прекращении статуса адвоката (см. §§ 40–44) служит подтверждением отсутствия соразмерности.
58. Таким образом, Европейский Суд полагает, что национальные власти не достигли справедливого равновесия между необходимостью обеспечения авторитета правосудия и необходимостью защиты права заявителя на свободу выражения мнения.
59. Европейский Суд, соответственно, заключает, что статья 10 Конвенции была нарушена по причине несоразмерности санкции, примененной к заявителю.
III. ИНЫЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ
60. Наконец, заявитель жаловался со ссылкой на статью 6 Конвенции на то, что ему отказали в вызове нескольких свидетелей с его стороны; и со ссылкой на статью 9 Конвенции на то, что он был наказан за свои убеждения. Он также ссылался на статьи 13 и 14 Конвенции.
61. Однако, рассмотрев представленные материалы, Европейский Суд не усматривает признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению, в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
IV. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
62. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Ущерб
63. Заявитель требовал 1 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.
64. Власти Российской Федерации утверждали, что в связи с тем что права заявителя в соответствии с Конвенцией не были нарушены, его требования о компенсации должны быть полностью отклонены. В качестве альтернативы они предположили, что само установление факта нарушения было бы достаточным возмещением при любом таком нарушении. В любом случае они считали требования заявителя чрезмерными, необоснованными и неразумными.
65. Европейский Суд признает, что нарушение прав заявителя в части пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 10 Конвенции вызвали у него страдания и разочарования – вследствие отсутствия беспристрастности суда и нарушения его права на свободу выражения мнения, – которые не могут быть компенсированы одним лишь установлением факта нарушения Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд присуждает заявителю 11 700 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любые налоги, обязанность уплаты
--------
С уважением, адвокат Антон Лебедев
+7 (921) 320-0433
С уважением, адвокат Антон Лебедев
+7 (921) 320-0433