Вы здесь:
Войти
Войти как пользователь:
Войти как пользователь
Вы можете войти на сайт, если вы зарегистрированы на одном из этих сервисов:
Поиск
Один человек плюс закон - уже большинство.
 
Калвин Кулидж
Поиск  Пользователи  Правила 
Закрыть
Логин:
Пароль:
Забыли свой пароль?
Регистрация
Войти
 
Страницы: 1
ст. 161 АПК: Заявление о фальсификации доказательств
 

Оглавление:
--------
С уважением, адвокат Антон Лебедев
+7 (921) 320-0433
 
К ВОПРОСУ О ФАЛЬСИФИКАЦИИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
В АРБИТРАЖНОМ ПРОЦЕССЕ

М.З. ШВАРЦ

Шварц М.З., доцент кафедры гражданского процесса юридического факультета СПбГУ, младший научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Института государства и права РАН, кандидат юридических наук.

Практика применения положений о фальсификации доказательств, закрепленных в статье 161 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ), свидетельствует о том, что правовая природа этого института доказательственного права остается terra incognita как для теоретиков, так и для правоприменителей. На первый взгляд никаких особых сложностей возникать не должно: сам по себе подлог доказательств является, увы, явлением весьма распространенным, а потому алгоритмы решения возникающих вопросов должны были быть весьма быстро сформулированы, в первую очередь на практическом уровне. Однако правильное применение положений о фальсификации доказательств требует уяснения места этого института в системе норм о порядке исследования доказательств, которое далеко не однозначно, и для его разрешения необходимо изучение весьма широкого круга вопросов доказательственного права. Как отмечалось в научной литературе, "нормы, связанные с возникновением спора о подлоге, сколько-нибудь глубокому анализу по существу не подвергались" <1>.
--------------------------------
<1> Боннер А.Т. Проблемы установления истины в гражданском процессе: Монография. СПб.: ООО "Университетский издательский консорциум "Юридическая книга", 2009. С. 445.

Смысл института фальсификации

Начнем с того, что попробуем ответить на вопрос, зачем законодатель специально сконструировал и выделил данный институт. В силу известных общих правил исследования и оценки доказательств суд должен дать оценку достоверности каждого представленного сторонами доказательства и отвергнуть те из них, достоверность которых вызывает сомнения. В числе доказательств, которые должны быть отвергнуты судом в качестве негодных средств формирования знания суда об обстоятельствах дела, находятся, несомненно, доказательства сфальсифицированные. Таким образом, на первый взгляд фальсификация, а точнее ее выявление, является частным случаем признания доказательства недостоверным. Именно так определяет сущность этого института В.С. Анохин, поддерживающий предложение А.В. Потеевой, Т.Г. Корюкаевой об исключении термина "заявление о фальсификации" и замене его на "заявление о недостоверности" <2>: "По своей сути рассмотрение заявления о фальсификации доказательства, представленного в порядке статьи 161 АПК РФ, является проверкой заявления о недостоверности доказательств, представленных одним из лиц, участвующих в деле" <3>.
--------------------------------
<2> Потеева А.В., Корюкаева Т.Г. Рассмотрение арбитражным судом заявления о фальсификации доказательств // Арбитражная практика. 2008. N 11. С. 45.
<3> Анохин В.С. Вопросы фальсификации доказательств в арбитражном процессе // Российский судья. 2009. N 12.

Представляется невозможным согласиться с подобной точкой зрения. Последовательно развивая ее, следует прийти к выводу, что в этом институте вообще нет никакой необходимости. В самом деле, разве есть специальные правила рассмотрения заявления о недостоверности показаний свидетеля или объяснений стороны? Таких правил, очевидно, нет. Нет никакого особого порядка опровержения достоверности заключения эксперта и т.д. Стороны имеют право опровергать достоверность доказательств, представленных другой стороной, и не требуется конструирование специальных процессуальных форм осуществления подобных действий для каждого доказательства в отдельности.
Смысл института фальсификации состоит в другом. При поступлении заявления о фальсификации сторона, представившая такое доказательство, может согласиться на его исключение из числа доказательств по делу, то есть может забрать это доказательство обратно. В этом отношении институт фальсификации доказательств представляет собой исключение из правила общности доказательств, формулировку которого мы находим у видного русского ученого Е.В. Васьковского: "Доказательство, представленное в суд одной стороной, становится общим для обеих и не может быть взято обратно без согласия противника" <4>. Именно в праве стороны взять обратно доказательство, против которого сделано заявление о фальсификации, и состоит смысл специального регулирования последствий такого заявления. Обратим внимание на то, что ничего подобного не предусмотрено для случаев, когда заявлено о недостоверности свидетельских показаний или заключения эксперта: суд не может даже с согласия обеих сторон исключить такое доказательство из числа доказательств по делу, тем более не обладает никакими специальными правомочиями в отношении такого доказательства сторона, по инициативе которой был допрошен свидетель или назначена экспертиза. Не может сторона забрать и собственные объяснения, если она дала их суду: невозможно попросить суд "вычеркнуть" данные объяснения из числа доказательств ввиду намерения дать новые объяснения. Начало состязательности состоит в праве представлять суду доказательства, но не существует права забирать их обратно. В частности, если противник опровергает достоверность доказательства, не делая заявления о его фальсификации, то сторона, представившая доказательство, не может заявить о том, что она просит "вернуть" ей такое доказательство. Доказательство будет исследовано и оценено судом, если оно однажды попало в материалы дела. И только в отношении доказательства, "обвиненного" в сфальсифицированности, сторона может заявить о том, что она забирает его, отказывается от права использовать данное доказательство как средство убеждения суда.
--------------------------------
<4> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса / Под ред. и с предисловием В.А. Томсинова. М.: Издательство "Зерцало", 2003. С. 246.

Комментируя аналогичное положение Гражданского процессуального кодекса (далее - ГПК) РСФСР 1964 года <5>, профессор М.К. Треушников отмечал: "Сторона не может взять представленное ею доказательство обратно. Поэтому в случае заявления о подложности документа лицо, представившее данное письменное доказательство, может просить суд исключить его из числа исследуемых доказательств и разрешить дело на основании иных доказательств. В законе подчеркнуто "просить исключить", но не возвратить обратно" <6>. Соглашаясь с ним, профессор А.Т. Боннер указывает, что "сомнительный источник... по существу нельзя исключить из числа доказательств по делу. Лица, участвующие в деле, могут ссылаться на этот источник, и суд отражает результаты исследования в судебном решении... Исключение составляли лишь ситуации, когда соображения по поводу возможной подложности доказательства кем-либо из участников процесса заявлялись в ходе обсуждения ходатайства о приобщении доказательства к материалам дела и исследовании его в судебном заседании. При таком развитии событий заявляющее ходатайство лицо могло это ходатайство "снять", а сомнительный документ либо иное доказательство могли остаться в досье участника процесса, пытавшегося заявлять такого рода ходатайство" <7>.
--------------------------------
<5> Статья 177 ГПК РСФСР 1964 года закрепляла право стороны просить исключить доказательство, в отношении которого сделано заявление о подлоге, из числа доказательств.
<6> Треушников М.К. Судебные доказательства: Монография. М.: Юр. бюро "Городец", 1997. С. 240 - 241.
<7> Боннер А.Т. Указ. соч. С. 445.

По изложенным выше соображениям позволим себе не согласиться с авторитетными исследователями проблем доказывания в гражданском (арбитражном) процессе. Технологических препятствий к возврату из дела уже приобщенного доказательства не существует, укажем хотя бы на положения части 10 статьи 75 АПК РФ о возвращении стороне подлинного документа, имеющегося в деле. Поэтому забрать доказательство можно как до его приобщения к материалам дела на стадии рассмотрения соответствующего ходатайства, так и после приобщения, если заявление о фальсификации в отношении этого доказательства последовало после этого момента. Что же касается существа вопроса, то, отстаивая тезис о невозможности изъятия доказательства из дела, профессор А.Т. Боннер ссылается на практику, свидетельствующую о том, что "документ, признанный судом подложным, практически никогда не устранялся, а в современном арбитражном процессе (статья 161 АПК РФ) никогда не устраняется из числа доказательств. И подложный документ является доказательством, но значение получаемой с его помощью информации кардинально меняется... Признание же документа подложным нередко сводит к нулю информационную значимость содержащихся в нем сведений. В то же время доказательства подложности документа, например соответствующее заключение судебно-почерковедческой экспертизы, как правило, будут означать отсутствие обстоятельств, для подтверждения которых документ был представлен" <8>. Следует согласиться с тем, что доказательство, признанное подложным, остается в деле, но ведь признать его подложным может только суд. В свою очередь, если суду пришлось устанавливать подложность доказательства, то это означает, что сторона, представившая его, отказалась исключить его из числа доказательств. Разумеется, право стороны просить суд исключить оспоренное по мотиву фальсификации доказательство из числа доказательств по делу существует только до момента начала проверки судом заявления о фальсификации; после осуществления такой проверки забрать доказательство из дела нельзя, да и бессмысленно, ибо его статус уже выяснен судом (оно либо подлинное, либо подложное). Закон позволяет стороне просить об исключении доказательства только на стадии рассмотрения заявления о фальсификации, но именно в этот момент она и имеет право распорядиться доказательством, забрав его. Поэтому ссылки А.Т. Боннера на то, что из дела никогда не устраняются доказательства, признанные судом подложными, не вполне корректны: закон и не предполагает возврат стороне такого доказательства, вернуть можно лишь доказательство, против которого только сделано заявление о фальсификации, но судом его проверка еще не осуществлена.
--------------------------------
<8> Боннер А.Т. Указ. соч. С. 447.

Подчеркнем: смысл установления специального регламента рассмотрения заявления о фальсификации доказательства в том, что до начала его проверки сторона вправе забрать такое доказательство, что представляет собой исключение из правила общности доказательств. В противном случае его выделение не имеет оправдания, а заявление о фальсификации приравнивается к заявлению о недостоверности. Но при таком приравнивании существование специальных правил об опровержении достоверности письменных и вещественных доказательств невозможно объяснить. Если заявление о подлоге доказательства есть заявление о недостоверности, то следовало бы установить также специальные правила совершения стороной в ходе рассмотрения дела заявлений о том, что свидетель лжет, включающие предупреждение об уголовной ответственности за заведомо ложный донос, и аналогичные правила о совершении заявлений, подвергающих сомнению достоверность заключения эксперта. Таких правил нет и, уверены, не будет. Впрочем, заявление о фальсификации имеет своим предметом не опровержение достоверности, а создание условий для исключения доказательства из дела ранее, чем его содержание станет предметом проверки со стороны суда на предмет достоверности. По изложенным причинам невозможно согласиться с В.С. Анохиным, который полагает, что "исключение доказательства не означает его изъятия из материалов дела, доказательство должно оставаться в материалах дела. Судья в таком случае объявляет об исключении оспариваемого доказательства из числа доказательств по делу, и оно больше не исследуется в процессе судебного разбирательства по делу и, следовательно, не может быть положено в основу судебного акта" <9>. Не может не возникнуть вопрос: зачем оставлять в материалах дела то, что не подлежит исследованию и оценке со стороны суда?
--------------------------------
<9> В.С. Анохин. Указ. соч.

Разграничение достоверности и фальсификации доказательства

Необходимо более подробно остановиться на разграничении достоверности доказательства и его фальсификации.
Известно, что в судебном доказательстве принято различать форму (средство доказывания) и содержание (информация) <10>. Действия, события, явления находят свое отражение в объектах или на объектах живой и неживой природы в различной форме, которые становятся носителями (источниками) информации <11>. Таким образом, доказательство представляет собой след, оставленный фактом на том или ином объекте окружающего мира. При этом средство доказывания (форма доказательства) объединяет в себе и воспринимающий объект, и воспринятый след. Последний является источником информации о фактических обстоятельствах, имевших место, источником фактических данных (содержания доказательства). Что именно в доказательстве является предметом фальсификации: форма, содержание или и то и другое? Полагаем, что предметом заявления о фальсификации доказательства является только его форма, опровержение содержания доказательства есть опровержение его достоверности. Фальсификацию следует определить как создание доказательства для целей использования в судебном процессе, но нужно оговориться: в широком смысле создание доказательств в гражданском обороте (особенно письменных) всегда осуществляется сторонами из опасений в будущем оказаться перед необходимостью отстаивания своих прав в суде (достаточно указать на требования к форме сделки, которые устанавливаются законодателем в первую очередь по соображениям создания условий для надлежащего осуществления правосудия по гражданским спорам). Поэтому, говоря о фальсификации доказательства как создании доказательства для целей процесса, мы имеем в виду искусственное создание доказательства стороной с целью использования его в предстоящем или начатом процессе, где искусственность означает отсутствие необходимой связи между фактом и следоносителем (такое доказательство не является следом факта). При этом сфальсифицированное доказательство может правильно "отражать" факты, имевшие место в действительности.
--------------------------------
------------------------------------------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник "Гражданский процесс" (под ред. М.К. Треушникова) включен в информационный банк согласно публикации - Городец, 2007 (2-е издание, переработанное и дополненное).
------------------------------------------------------------------
<10> Гражданский процесс: Учебник / Под ред. М.К. Треушникова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Издательский дом "Городец", 2010. С. 269 - 270.
------------------------------------------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник "Арбитражный процесс" (под ред. М.К. Треушникова) включен в информационный банк согласно публикации - Городец, 2007 (3-е издание, исправленное и дополненное).
------------------------------------------------------------------
<11> Арбитражный процесс: Учебник / Под ред. М.К. Треушникова. М., 2008. С. 216, 217 (автор главы - В.В. Молчанов).

Приведем пример. Предоставляя А. заем, Б. забыл попросить у заемщика оформить расписку в получении денег. Намереваясь предъявить иск, Б. изготавливает на принтере расписку в получении денег и подделывает на ней подпись А. С точки зрения своего содержания данная расписка несет информацию о факте, который имел место в действительности, однако с точки зрения формы она представляет собой искусственно созданное для целей использования в гражданском процессе средство доказывания, то есть сфальсифицированное письменное доказательство. Другой пример. В споре о признании недействительной крупной сделки, совершенной акционерным обществом с нарушением установленного порядка ее одобрения, представлен протокол заседания совета директоров, на котором было принято решение об одобрении сделки. В отношении протокола поступило заявление о фальсификации, ибо такой протокол в действительности никогда не составлялся, подпись председателя совета директоров на нем сфальсифицирована. Данные обстоятельства подтверждены допрошенными в качестве свидетелей членами совета директоров и заключением эксперта, которым установлена подложность подписи. При этом свидетели сообщили, что в реальности такое заседание совета директоров имело место и спорная сделка была им одобрена. Соответственно, факт, ради подтверждения которого было сфабриковано доказательство, имел место в действительности, и именно таким образом, как он зафиксирован в этом доказательстве, то есть данный протокол заседания совета директоров "отражает" факты реальности правдиво, что, конечно, не исцеляет порока доказательства. Разумеется, подобный порок формы полностью уничтожает доказательственное значение долговой расписки из первого примера и протокола заседания совета директоров из второго; оценивать их достоверность суд, выявивший фальсификацию, не будет. Даже установив с помощью иных доказательств, что факт имел место именно таким образом, как он зафиксирован в подложном документе, суд все равно исключит данный документ из числа доказательств, подлежащих оценке на предмет достоверности. Но, условно разделив форму и содержание в доказательстве, мы приходим к выводу, что фальсификация формы отнюдь не означает ложного содержания.
Противопоставление формы и содержания в доказательстве в данном случае является именно условным, ибо на оценку содержания, несомненно, влияет оценка судом формы доказательства, обстоятельств его образования и получения и т.д. Как указывает Д.М. Чечот, для определения достоверности доказательства "необходимо оценить источник доказательства, который может заслуживать доверие, а может и не заслуживать его (выделено авт.)... необходимо далее оценить сведения, которые были получены из соответствующего источника, сопоставить его с другими сведениями об этом факте" <12>. Общепризнано, что процесс оценки достоверности доказательства состоит из двух взаимосвязанных этапов: оценки источника информации (формы доказательства) и оценки содержащихся в нем сведений (содержания доказательства). Однако полагаем, в данном случае не совсем корректно говорить об оценке достоверности формы. Формирование знания о фактических обстоятельствах происходит путем восприятия судом информации о них. Именно "основываясь на том, что информация "представляет" обстоятельства и находится в отношении соответствия с ними, можно говорить о ней как о явлении, способном выполнять в... процессе гносеологическую функцию доказательства" <13>. Иными словами, именно информация является средством судебного познания. А как указано выше, информация о фактических обстоятельствах - это содержательная составляющая доказательства. При этом суд устанавливает факты на основании доказательств, которые он признал достоверными. Следовательно, суд устанавливает факты на основании достоверной информации о них. Таким образом, достоверность - это характеристика содержательной составляющей доказательства. Изложенное свидетельствует о том, что оценке на предмет достоверности подвергается именно содержание доказательства, а не его форма. Форма доказательства не может обладать достоверностью. Принимая во внимание, что на формирование вывода суда о достоверности информации, составляющей содержание доказательства, не может не влиять качество ее источника, представляется более корректным говорить о проверке "доброкачественности источника, из которого получены сведения" <14>. В рамках такой проверки в том числе устанавливается, насколько точно свидетель воспринял факт, о котором он сообщает суду, правильно ли он воспроизводит его в своей памяти <15>, имеются ли у письменного доказательства реквизиты, необходимые для данного вида документа, обладает ли эксперт, давший заключение, определенными профессиональными навыками <16> и т.д. Наличие или отсутствие подобных характеристик влияет на формирование вывода суда о степени достоверности содержания доказательства, то есть достоверности получаемой из него информации. Таким образом, описанные выше характеристики качества (доброкачественности) формы доказательства устанавливаются для оценки содержания доказательства на предмет достоверности. Однако от проверки качества формы доказательства следует отличать проверку доказательства на предмет фальсификации как проверку подлинности формы. В случае выявления фальсификации доказательство перестает выступать средством формирования знания суда об обстоятельствах дела независимо от того, что его содержание правдиво "отражает" реальность, установленную с помощью других доказательств.
--------------------------------
<12> Гражданский процесс: Учебник / Под ред. В.А. Мусина, Н.А. Чечиной, Д.М. Чечота. М., 2001. С. 228.
<13> Козлов А.С. Понятие доказательства в арбитражном процессе: Лекция. Иркутск, 1980. С. 10.
<14> Гражданское процессуальное право: Учебник / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2007. С. 181 (автор главы - А.К. Сергун).
<15> Мухин И.И. Важнейшие проблемы оценки судебных доказательств в уголовном и гражданском судопроизводстве. Л., 1974. С. 13.
------------------------------------------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник "Арбитражный процесс" (под ред. М.К. Треушникова) включен в информационный банк согласно публикации - Городец, 2007 (3-е издание, исправленное и дополненное).
------------------------------------------------------------------
<16> Арбитражный процесс: Учебник / Под ред. М.К. Треушникова. С. 274, 275 (автор главы - В.В. Молчанов).

Здесь также необходимо сказать несколько слов о понятии достоверности доказательства. В части 3 статьи 71 АПК РФ законодатель впервые в истории современного процессуального закона дал определение достоверности доказательства: "Доказательство признается арбитражным судом достоверным, если в результате его проверки и исследования выясняется, что содержащиеся в нем сведения соответствуют действительности". Попытка оказалась неудачной, в данном определении содержится грубая логическая ошибка: невозможно осуществить проверку доказательства на его соответствие действительности, ибо никакого знания действительности у суда нет. Более того, известная проблема характера устанавливаемой судом истины (объективной или формальной) как раз в том и состоит, что имевшим место в действительности будет считаться то, что установлено судом. Ранее чем суд оценит доказательства и установит на их основе факты, он не располагает никаким знанием действительности, на соответствие которому можно было бы проверить доказательство. В свою очередь, факты, установленные судом, будут именно такими, какими они будут следовать из доказательств, признанных судом достоверными. Другими словами, сначала суд должен оценить доказательство как достоверное, отвергнуть недостоверное доказательство, затем на основе признанных достоверными доказательств установить обстоятельства дела, и именно эти обстоятельства и образуют действительность, получившую официальное признание в судебном решении. К сожалению, определение достоверности, которое дано законодателем, воспроизводится и на страницах учебной и научной литературы <17>. Признание достоверным означает, что доказательство достойно доверия со стороны суда, то есть признано судом способным служить средством формирования знания об обстоятельствах дела. И именно потому, что достоверность устанавливается на основе свободной оценки доказательств (суд свободен решить, достойно ли доказательство быть положенным в основу вывода суда о существовании искомого обстоятельства, вызывает ли оно у суда необходимую степень доверия), она не может определяться через соответствие действительности. Таким образом, если качество формы проверяется в отношении предположительно существующего доказательства, то заявление о фальсификации предполагает опровержение самого существования доказательства. И если качество формы является одним из критериев, который помогает суду оценить достоверность содержания доказательства, то при проверке подлинности формы суд вообще не оценивает достоверность содержания. При этом доказательство, признанное сфальсифицированным, устраняется из процесса и более не рассматривается судом. В этом смысле фальсификация доказательства есть такой порок формы, который препятствует дальнейшей оценке содержания доказательства на достоверность.
--------------------------------
------------------------------------------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник "Гражданский процесс" (под ред. М.К. Треушникова) включен в информационный банк согласно публикации - Городец, 2007 (2-е издание, переработанное и дополненное).
------------------------------------------------------------------
<17> См., напр.: Гражданский процесс: Учебник / Под ред. М.К. Треушникова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Издательский дом "Городец", 2010. С. 289; Арбитражный процесс: Учебник / Отв. ред. проф. В.В. Ярков. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2003. С. 187.

Если следовать традиционному подходу и считать, что проверка доказательства на предмет фальсификации - это всегда оценка его достоверности, а сфальсифицированное доказательство - это всегда доказательство, содержащее ложные сведения о фактах, то всякое исследование доказательства на предмет достоверности должно заканчиваться лишь двумя взаимоисключающими выводами: признать доказательство достоверным или сфальсифицированным. Но суд не ограничен столь узкими рамками в своих выводах. Он оценивает на предмет достоверности и те доказательства, в отношении которых не заявлено сомнений в их подлинности. Таким образом, признать доказательство недостоверным не значит признать его обязательно сфальсифицированным. И наоборот, устанавливая, является ли доказательство сфальсифицированным или нет, суд не решает вопрос о достоверности содержащихся в нем сведений. Он оценивает форму с точки зрения ее подлинности.
Именно поэтому возможно одновременное признание стороной факта, отраженного в сфальсифицированном доказательстве, и подача заявления о фальсификации этого доказательства. На первый взгляд такое поведение алогично: если факт в действительности имел место именно таким образом, как он зафиксирован в представленном процессуальным противником доказательстве, и это признает сторона - зачем оспаривать само доказательство по основанию его подлога? Однако фальсификация доказательств - явление нетерпимое само по себе, не случайно за данное деяние установлена уголовная ответственность, не говоря уже о том, что установление факта подлога может иметь значение для стороны процесса не ради отрицания устанавливаемого факта, а, например, ради того, чтобы в целом подорвать доверие суда к доказательствам и процессуальному поведению оппонента. (Наличие подобной потребности само по себе не означает обязательности рассмотрения судом заявления о фальсификации, о чем смотрите далее. - Прим. авт.)
Таким образом, надлежит проводить четкую границу между исследованием достоверности доказательства, которое в первую очередь направлено на изучение его содержания, и исключением доказательства по мотиву подлога формы, независимо от правильности "отражения" в этом доказательстве фактов реальной действительности. Проверка заявления о фальсификации не имеет своим предметом исследование содержания доказательства.

Ответственность за заведомо ложный донос
и фальсификацию доказательств

Рассмотрим теперь более детально механизм, предусмотренный статьей 161 АПК РФ.
Во-первых, заявление о фальсификации должно быть сделано исключительно в письменной форме. Формализм законодателя едва ли может быть оправдан, не случайно в информационном письме от 13.08.2004 N 82 <18> Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее - ВАС РФ) по существу допустил устное заявление о фальсификации, указав, что такое заявление заносится в протокол судебного заседания. Правда, следуя букве закона, Президиум ВАС РФ далее предписал судам разъяснять стороне право подать письменное заявление. Однако если устное заявление не имеет никакого значения, то зачем его заносить в протокол? Представляется, что столь формальные требования излишни, письменная форма заявления вполне может быть заменена подписью стороны в протоколе судебного заседания, в котором отражено устное заявление о фальсификации.
--------------------------------
<18> Вестник ВАС РФ. 2004. N 10.

Далее суд разъясняет уголовно-правовые последствия заявления о фальсификации. Закон не содержит указания, кому и какие именно последствия должны быть разъяснены. В связи с этим в практике вполне резонно возник вопрос о том, следует ли ограничиться только разъяснением стороне, сделавшей заявление, уголовной ответственности за заведомо ложный донос (статья 306 Уголовного кодекса Российской Федерации, далее - УК РФ) или нужно также указать стороне, представившей оспоренное доказательство, на уголовную ответственность за фальсификацию доказательства (статья 303 УК РФ). В Комментарии к АПК РФ под редакцией профессора Г.А. Жилина <19> и в Комментарии под редакцией профессора В.В. Яркова <20> указано, что предупредить следует обе стороны процесса по обеим статьям УК РФ. К мнению о том, что предупреждению подлежат обе стороны процесса, склонились и авторы Анализа проблемных вопросов, возникающих при рассмотрении заявлений о фальсификации доказательств в Арбитражном суде г. Москвы <21>.
--------------------------------
<19> Комментарий к АПК РФ (постатейный) / С.Ф. Афанасьев и др.; Отв. ред. Г.А. Жилин. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2009. С. 396 (автор комментария - М.Ш. Пацация).
<20> Комментарий к АПК РФ (постатейный) / Под ред. проф. В.В. Яркова. М.: Издательство "БЕК", 2003. С. 410 (автор комментария - М.Л. Скуратовский).
<21> СПС "КонсультантПлюс".

Представляется, что правило о предупреждении сторон об уголовной ответственности является мертворожденным, ибо оно не согласовано ни с соответствующими положениями УК РФ, ни с системой процессуальных отношений.
Во-первых, об уголовной ответственности имеет смысл предупреждать лицо, которое потенциально может быть привлечено к уголовной ответственности. В арбитражном процессе, как правило, дело ведут профессиональные представители, а сторонами являются юридические лица. От чьего имени представитель делает заявление о фальсификации или представляет доказательство? Не вдаваясь в исследование вопроса о правовом положении представителя, отметим, что если в качестве наиболее типичного представителя рассматривать адвоката, то он представляет суду те доказательства, которыми его вооружил перед заседанием клиент, да и о фальсификации доказательства, представленного противоположной стороной, он заявляет потому, что об этой фальсификации ему сообщил тоже клиент. Имеет ли смысл предупреждать такого представителя об уголовной ответственности? Он, впрочем, легко примет такое предупреждение, ибо всегда впоследствии сможет сослаться на то, что реализовывал в процессе волю лица, которое он представлял, и сообщал суду то, о чем его самого проинформировали, что очевидно и суду, и при этом не знал истинного положения вещей, соответственно, не может нести ответственность. Отвечать за достоверность доказательства или за заявление о подлоге может лишь тот, чьим умыслом охватывается соответствующее действие (оба преступления характеризуются прямым умыслом). Разумеется, возможно, что именно адвокат и организовал фальсификацию доказательства или надоумил клиента сделать заведомо необоснованное заявление о фальсификации, например с целью затянуть процесс, однако статья 161 АПК РФ рассчитана не на эти ситуации. Преодолеть строго персональный характер уголовной ответственности невозможно, поэтому предупреждение представителя о возможной уголовной ответственности в подавляющем большинстве случаев является действием бессмысленным. По изложенным причинам представляется неосновательным утверждение о том, что, если заявление о фальсификации подписано представителем, действующим на основании доверенности с общими полномочиями и предупрежденным об уголовной ответственности, при неподтвержденности заявления о фальсификации субъектом уголовной ответственности будет являться представляемое лицо <22>. (Отметим, что если представляемым лицом является лицо юридическое, то оно вообще не подлежит уголовной ответственности. - Прим. авт.) Нельзя предупредить об уголовной ответственности через представителя! Не способно спасти положение и предлагаемое В.С. Анохиным включение права делать заявление о фальсификации доказательств в перечень специальных полномочий представителя, которыми он наделяется только при условии указания на то в тексте доверенности <23>. Независимо от того, каким является полномочие делать заявление о фальсификации доказательств, предупреждение представителя об уголовной ответственности не способно иметь какое-либо значение при привлечении к уголовной ответственности представляемого лица. Справедливости ради отметим, что уголовный закон вообще не связывает с предупреждением кого бы то ни было наступление уголовной ответственности за преступления, предусмотренные статьями 303 и 306 УК РФ.
--------------------------------
<22> Анохин В.С. Указ. соч.
<23> Там же.

Во-вторых, сами составы преступлений, предусмотренных статьями 303 и 306 УК РФ, сконструированы таким образом, что предупреждение о возможной ответственности выглядит весьма сомнительно. В комментариях к статье 303 УК РФ авторы расходятся во мнении относительно того, в какой момент преступление считается оконченным: в момент представления доказательства суду <24> или в момент его приобщения к материалам дела <25>. В первом случае предупреждать уже поздно, ибо объективная сторона преступления выполнена. Здесь потенциальному преступнику на помощь может прийти только отстаиваемая нами точка зрения о том, что институт фальсификации имеет целью предоставить возможность забрать обратно представленное доказательство, в этом случае, если доказательство отозвано представившим его лицом, можно говорить, что преступление не имело места. Если же придерживаться второй позиции, то предупреждать об ответственности имеет смысл только до того момента, пока доказательство не приобщено к материалам дела. Когда доказательство приобщено к материалам дела, то даже если представившая доказательство сторона отзовет его, объективная сторона преступления уже выполнена, следовательно предупреждение об ответственности оказывается опоздавшим.
--------------------------------
<24> Грачева Ю.В., Ермакова Л.Д. и др. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.И. Рарог. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2009.
------------------------------------------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (отв. ред. В.М. Лебедев) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт-Издат, 2007 (7-е издание, переработанное и дополненное).
------------------------------------------------------------------
<25> Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.М. Лебедев. 9-е изд., перераб. и доп. М.: Издательство "Юрайт", 2010.

Что касается статьи 306 УК РФ, то и здесь исследователи расходятся в подходах относительно того, должно ли заведомо ложное сообщение о преступлении быть сделано в органы дознания, предварительного следствия, прокуратуру, то есть в органы, уполномоченные возбуждать уголовное преследование <26>, либо такое сообщение может быть сделано в любой орган, обязанный передать это сообщение в правоохранительный орган, осуществляющий борьбу с преступлениями <27>.
--------------------------------
------------------------------------------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (отв. ред. В.М. Лебедев) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт-Издат, 2007 (7-е издание, переработанное и дополненное).
------------------------------------------------------------------
<26> Там же.
<27> Грачева Ю.В., Ермакова Л.Д. и др. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.И. Рарог. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2009.

Уголовно-правовые аспекты ответственности за заведомо ложный донос и фальсификацию доказательств не составляют предмета настоящей статьи, однако изложенное выше убеждает, что при современном регулировании этой ответственности предупреждение о возможном привлечении к ней в механизме статьи 161 АПК РФ является избыточным и должно быть исключено.
Если сторона настаивает на использовании представленного ею доказательства, против которого заявлен спор о подлоге, то суд принимает меры "для проверки заявления о фальси
--------
С уважением, адвокат Антон Лебедев
+7 (921) 320-0433
Страницы: 1
Читают тему (гостей: 1)